Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

«Американцы пытаются сгладить ситуацию, чтобы избежать эскалации конфликта». Таким образом в России комментируют публикации западной прессы, принципиально по-новому рассматривающие гибель российских добровольцев в Сирии. Речь идет и об обстоятельствах их попадания под огонь коалиции, и об общем числе погибших.

Немецкий журнал «Шпигель» (Spiegel) в пятницу обнародовал сенсацию – погибшие в начале февраля в Сирии «российские наемники», как выражаются немецкие журналисты, просто оказались «не в том месте не в то время». Они вовсе не участвовали в бою с Сирийскими демократическими силами и поддерживающими их американцами под Дейр-эз-Зором. Опросив очевидцев и участников столкновений, издание выстроило принципиально иную картину произошедших боев.

Как пишет издание, утром 7 февраля с помощью понтонного моста на восточный берег Евфрата попытались переправиться около 250 бойцов проправительственных сил Сирии. Это были ополченцы из племен Бекар и Альбо Хамад, а также иранские, иракские и афганские бойцы. После того как курды из СДС открыли предупредительный огонь, они отошли.

Ночью они возобновили попытки переправиться, но уже по другому мосту, расположенному севернее. Их отряд выдвинулся к курдской базе в Хишаме, что недалеко от нефтяных полей «Коноко», и открыл по базе огонь. На этой же базе были размещены и спецназовцы США , которые запросили подкрепление, после чего по нападавшим был нанесен удар авиации и артиллерии.

Одновременно другая группа проправительственных сил приблизилась к базе со стороны деревни Табия, с южного направления, и также пошла в атаку. По этой группе Пентагон также нанес массированный удар с помощью артиллерии, ракет, беспилотников и вертолетов.

Помимо соглашения о линии деэскалации, в этом регионе действовало еще одно соглашение. Согласно ему, до 400 бойцов проправительственных сил могли находиться на восточном берегу (остававшихся там после боев с ИГИЛ* в прошлом году), пока не превышали этого числа и вели себя мирно.

«Шпигель» пришел к выводу, что россияне ни в переправе через Евфрат, ни в одной из атак участия не принимали. Однако небольшая группа российских «наемников» находилась в расположении отряда в Табии. Была ночь, обстановка была сложная. Когда американцы нанесли удар по ополченцам в этой деревне, то под него попали и бойцы из ЧВК , из которых, по данным издания, 10–20 человек в итоге погибло.

Следующим утром повторный удар был нанесен по Табии, когда новая группа ополченцев приехала туда забрать тела погибших. Кстати, уже спустя два дня, 9 февраля, был нанесен один удар – по этим же группам ополченцев, появившимся на восточном берегу Евфрата.

Свидетельство племен меняет весь расклад

Исследование немецких репортеров разрушает уже укоренившееся в мировой, да и в российской прессе представление о том, что наши бойцы косвенно сами виноваты в своей гибели, поскольку согласились за деньги помочь Дамаску отбить нефтяной завод у курдов. Минобороны России с самого начала утверждало, что эта ночная операция была примером самодеятельности. На нашей базе в Хмеймиме о ней ничего не знали, поэтому и не смогли предотвратить гибель соотечественников.

Один из лидеров незарегистрированной партии «Другая Россия» Александр Аверин одним из первых сообщил прессе о трагедии 7 февраля (там погиб его друг – нацбол Кирилл Ананьев). Теперь он уверен, что через немецких журналистов американская сторона пытается сообщить миру о том, что удар по россиянам был трагической случайностью.

«Американцы пытаются сгладить ситуацию, чтобы избежать эскалации конфликта»,

– сказал Аверин газете ВЗГЛЯД. Ранее он говорил, что «Вагнер» действует в Сирии достаточно автономно, хотя и поддерживает контакт с Хмеймимом. «Насколько мне известно, есть координация, но полный контроль – это перебор», – говорил Аверин. По его мнению, есть специальные офицеры Минобороны, которые отвечают за координацию с ЧВК .

Напомним, МИД России ранее признал , что в ходе столкновения в Сирии были убиты и ранены десятки граждан СНГ, в том числе и России, но в ведомстве подчеркнули, что это не военнослужащие.

Работающий в Сирии востоковед, постоянный автор газеты ВЗГЛЯД Игорь Димитриев придерживается мнения о том, что бойцы «Вагнера» действительно время от времени выполняют и коммерческие заказы в Сирии.

«Мы можем спорить о том, предусмотрены ли российским законодательством частные военные компании, но это не подразделение Минобороны. В Сирии оно явно выполняло двойные задачи. С одной стороны, ключевые оборонительные пункты исламистов брали сотрудники этой компании, в том числе в координации с официальным российским контингентом. То есть они явно решали государственные задачи», – сказал он газете ВЗГЛЯД.

С другой стороны, группа непосредственно договаривалась с сирийским руководством на коммерческих началах о каких-то параллельных операциях, добавил Димитриев.

* Организация, в отношении которой судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности"

История фотографа на войне в Сирии

Что самое сложное для журналиста на войне, стоит ли рисковать жизнью ради фотографии и можно ли снимать смерть - рассказывает фотограф ТАСС Валерий Шарифулин.

Дамаск

В первый приезд меня потрясло, что Дамаск выглядит обычным мирным городом, кроме некоторых районов, где идут боевые действия, а в остальных местах война фактически не заметна за исключением блокпостов и военных на улице, но их тоже немного. Обычный город с обычными людьми с обычной жизнью. Люди спешат на работу, за покупками, на улицах пробки.

Я много времени проводил в Дамаске, это была моя база, и оттуда я выезжал на съемки.

Дети на войне

Отдельная тема - дети.

Меня всегда поражает контраст детской радости и войны. Такое ощущение, что дети переносят все легче взрослых, забывают. Переключаются на игры. Взрослые - другое дело, они тяжело переживают все, что случилось: потерю дома, постоянную опасность. А дети играют среди разрухи, как будто нет войны. Может быть, мне в Сирии так повезло с ними; когда я снимал детей в бомбоубежище в Донбассе, все было по-другому. Они жили в бомбоубежище месяцами и по ним было видно, что такое страх и подавленность.

Алеппо

В Алеппо я был два раза. Это правда, что город напоминает Сталинград. Но только часть районов. Очень четко видна граница, где были бои, а где нет. В отличие от Дамаска там часто слышны звуки стрельбы, взрывов. Но когда наступает затишье и ты в районе, где не было боев, кажется, что и войны вовсе нет.

Хмеймим

Поездка на авиабазу Хмеймим в Латакии была по линии Минобороны, в остальных командировках я действовал самостоятельно.

В любой командировке, особенно в "горячей точке", важна организация.

Когда летишь с Минобороны, все съемки планирует пресс-служба. Ты просто приходишь на указанное тебе место. Это ни в коей мере не постановочная съемка, а реальные события. Например, сегодня мы снимаем взлет и посадку самолетов, завтра - доставку гуманитарной помощи. Просто все организуют за тебя.

Из этой недельной командировки мне два дня удалось пожить на самой авиационной базе.

На Хмеймим самым интересным было снимать быт российских военнослужащих, как они живут в отрыве от родины.

Больше всего поразили отношения между людьми, очень теплые, товарищеские. Видно, что это люди, сплоченные тем, что они делают. Все понимают, зачем они туда приехали, и считают свое дело правым.

Еще поразила хорошая организация. Все четко, профессионально. Бардака я там не видел… И если честно, то я испытал реальное чувство гордости за нашу армию.

История без лица

На базе, да и в других местах не всегда можно снимать лица из соображений безопасности. Это война и это объяснимо. Многие сирийские военные очень часто просили не показывать их лица, так как у них были родственники на территории, захваченной террористами. Их могли опознать и убить. Лицо - это важно, но если его нельзя снять, это не значит, что ничего не получится. Есть разные планы, и, даже сняв со спины, можно рассказать историю.

Зачем нужен фиксер

В моих самостоятельных поездках по стране мне помогал фиксер. При приезде в Сирию Министерство информации предлагает корреспонденту разные варианты, с кем работать. Ты выбираешь того, кто тебя устраивает. Для меня важно, чтобы человек был адекватным, понимал, что нужно, и умел пробивать съемки. Мой фиксер Бассем учился в России, у него прекрасный русский, высшее образование. И хотя раньше не было опыта подобной работы, он оказался очень пробивным парнем, очень мне помогал.

В зоне боевых действий кураторство над журналистом обычно передают одному из офицеров. Ты приезжаешь на указанное место, и он уже там рассказывает, какая обстановка, что можно, что нельзя. Иногда объекты для съемок предлагает Министерство информации, иногда находишь их через свои контакты. Но все равно нужно получить разрешение для съемок.

Так, по своим контактам мы попали в сирийский Курдистан. Договорились с другими журналистами, у нас был контакт на курдской стороне, приехали, нас встретили на блокпосту и уже в сопровождении военных и сил безопасности отвезли в Африн. Там мы жили в больнице, других мест, где жить прессе, не было. Мы были с группой журналистов, так как контакты были не мои. Это в чем-то удобно, так как получаешь новые связи, да и поездка обходится дешевле, но в то же время ты связан со своими коллегами и не можешь выбирать, что снимать. Надо договариваться и успеваешь меньше. Поэтому я больше люблю работать один.

Битва за Пальмиру

Журналистов стараются вести в те районы, где нет серьезной опасности для жизни, выбирают, когда затишье. Чтобы тебя взяли на боевую операцию, надо или очень долго пробивать поездку, или должно повезти.

Мне повезло в Пальмире. Я был на переднем крае, когда там шли бои. Один из самых тяжелых - за замок Фахр ад-Дина, который возвышается на холме над древним городом.

Боевики были только что выбиты из замка, он был пуст, мост в него взорван, но тропинки по склону простреливались снайперами. Это была самая высокая точка в городе, над ней нужно было установить контроль. Группа сирийских военных решила попасть в замок и водрузить там флаг. Я пошел с ними. Два раза наши попытки были неудачными, в третий раз солдаты нашли тропу вне зоны видимости снайперов и мы пробрались-таки туда и подняли знамя. Так что я был первым журналистом, побывавшим в замке после его освобождения.

И если меня спросят, какие фото достались мне самой высокой ценой, то это будут фото из Пальмиры. Там было очень опасно.

Разминулся со смертью

Я снимал сирийского бойца, смотрящего в бинокль на Пальмиру, когда между мной и им пролетел ПТУРС - противотанковый управляемый реактивный снаряд. Он попал в стену, за которой укрывались офицеры, тогда погибли два сирийских генерала. ПТУРС пролетел аккурат через то место, на котором минуту назад стоял мой фиксер. Я отослал его к машине за ноутбуком и он за несколько секунд до взрыва разминулся с одним из этих генералов. Наш водитель Шади был ранен осколком в спину, но сел за руль и отвез других раненых с холма вниз. А потом уже я сел за руль и отвез Шади из Пальмиры в госпиталь в Хомсе.

Город без людей

Что еще я помню о Пальмире? Пустой город. Там не было гражданского населения. Когда террористы захватили его, то всех, кто не успел убежать и был оппозиционно настроен, вырезали. Осталась только лояльная ИГ часть населения, но перед тем, как сирийская армия взяла город, они ушли вглубь территорий, подконтрольных террористам. Так что когда боевиков выбили, Пальмира оказалась пустой.

О ком нельзя забыть

Люди, которых я не могу забыть? Это тоже было в Пальмире.

Так получилось, что я не успел снять музей в первый день, когда освободили город, - много времени провел с частями на передовой, снимал то, что осталось от исторической части, той, что считается памятником Всемирного наследия. На музей времени не хватило, и мы вернулись туда через несколько дней. Со мной была моя жена, тогда еще невеста, Юля Семенова, тоже корреспондент ТАСС.

Мы приехали к музею, а он оказался закрыт. Нам сказали, что ключи увезли в Дамаск, и мы уже отчаялись туда попасть. И вдруг пришла в голову идея обойти музей с обратной стороны. Там оказалась огромная дыра от снаряда в стене, через которую мы и попали в музей.

Он еще не был разминирован, и никто из сирийских солдат, которые были с нами, не захотел туда заходить. Только один солдат. Он выглядел как пожилой человек, но на самом деле ему около сорока. Вся его семья была вырезана боевиками, погибли и жена, и дети. И на его лице было видно все, что он пережил.

Он ходил с нами по залам и очень бережно относился ко всем экспонатам: поднимал с пола книгу, отряхивал ее и бережно клал на полку, поднимал черепок и клал на полку. Было видно, что это все для него родное, как будто вернулся домой. Это было очень трогательно. Он тоже очень проникся к нам, к тому, как мы ходили по музею, стараясь ничего не задеть, не повредить, с каким уважением снимали экспонаты. И в конце съемки он снял перстень с руки и попросил моего разрешения подарить его моей невесте, и подарил.

Вообще в Сирии очень много людей, которые относятся к тебе очень тепло и стараются помочь даже там, где вроде бы тебе это не нужно или с риском для их жизней. Очень много.

О военной журналистике

Сирия - это моя четвертая "горячая точка". До этого я работал в Южной Осетии в 2008 году, в Донбассе и во время волнений в Киргизии в 2010-м.

Как работать на войне? Специальной подготовки у меня не было и нет. Все приходит с опытом. Что нужно? Прежде всего, голову иметь на плечах. Знать, что востребовано в данный момент на новостном рынке, что ты должен освещать, и пробивные способности, чтобы оказаться там, где требуется.

Журналист на войне не может в своих материалах не отражать своего отношения к тому, что происходит. Это влияет на работу. Но я воспринимаю себя как часть механизма, который позволяет людям увидеть то, что происходит на самом деле. И в этом я вижу свою миссию: ты работаешь и фиксируешь. А дальше уже дело редакции, что публиковать, а что нет.

На войне могут быть разные кадры. Журналист не может в одиночку принимать решение, что показывать или не показывать. Ты фиксатор. Но все же есть моменты, когда ты принимаешь решение - как снимать. Я стараюсь не показывать явный натурализм в своих фото, это бессмысленно. Смерть не должна вызывать отвращение. Достаточно факта. Но как снимать на войне - общего ответа быть не может.

Об ответственности и риске

Говорят, что работа в "горячей точке" - наркотик.

Да, есть ощущение, что на войне ты делаешь что-то более важное, более настоящее, чем съемки в Москве, например. И потом очень сложно переключаться. Но адреналиновой наркомании за собой не замечал.

Я чувствую свою ответственность перед семьей. Я недавно женился, и когда моя жена будет ждать ребенка, буду оглядываться и стараться не волновать ее хотя бы в этот момент.

Впрочем, я и так стараюсь не рисковать понапрасну. Не лезу туда, где мало шансов остаться живым, а ценность съемки при этом будет невелика.

Над материалом работали

Евросоюз заявил о возможности наложения еще более жестких санкций на Сирию, где уже одиннадцатый месяц продолжается восстание против режима президента Башара Аль-Асада. Россия пытается призвать стороны к мирным переговорам. По данным ООН количество погибших достигло 5000 с начала конфликта. В данной подборке вы найдете фотографии из Сирии за последние несколько дней.

(Всего 24 фото)

1. Сирийский повстанец обменивается огнем с правительственными войсками в Идлибе, Сирия. 8 февраля. Активисты заявили, что во время осады Хомса погибло около 100 мирных жителей. (Associated Press)

2. Сирийский повстанец уходит с поля боя в поисках медицинской помощи, Идлиб, 8 февраля. (Associated Press)

3. Демонстрация против президента Башара Аль-Асада в Ябруде, 7 февраля. Турция готовится к новому дипломатическому наступлению на президента Асада. (Associated Press)

7. Раненая девушка сидит рядом со своей матерью, Хомс, 6 февраля. 8-го февраля сирийские войска ворвались в город, в результате боев погибло 100 мирных жителей.

8. Сирийский повстанец рядом с уничтоженной БМП правительственных войск, Хомс, 2 февраля. Президент Аль-Асад пытается сломить сопротивление, начавшееся почти год назад. Повстанцы сообщают о том, что правительственные войска для этого не останавливаются перед пытками 13-летних детей. (Associated Press/Local Coordination Committees in Syria)

11. Мужчина сидит рядом с человеком, погибшим во время обстрела Хомса правительственными войсками 8 февраля. (Associated Press//Local Coordination Committees in Syria)

13. Жители Хомса на похоронах погибших во время обстрела города армией президента Аль-Асада. (Reuters/handout)

14. Бойцы Армии свободной Сирии тренируются недалеко от Идлиба, 7 февраля. (Associated Press)

15. Демонстранты в Риф Дамаске, 4 февраля. Совет безопасности ООН готовился проголосовать за поддержку арабов, требующих отставки президента Аль-Асада, когда им сообщили о гибели 200 человек во время обстрела Хомса сирийскими войсками. (Reuters)

16. Сириец рядом с бронемашиной, поврежденной во время столкновений повстанцев с правительственными войсками в Хомсе, 4 февраля. (Reuters)

17. Акции протеста против президента Аль-Асада после погребения жертв обстрела в Хомсе, 4 февраля. (Reuters/handout)

18. Сторонники режима приветствуют конвой с министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым в Дамаске, 7 февраля. Тысячи сирийцев встречали министра, прибывшего в Дамаск для переговоров с президентом Башаром Аль-Асадом. (Muzaffar Salman/Associated Press)

19. Сторонники режима и президента Аль-Асада на демонстрации в центре Дамаска, 5 февраля. Китай и Россия блокировали резолюцию ООН по поводу правительства Сирии и его жестокой реакции на протесты. (Louai Beshara/AFP/Getty Images)

22. Солдаты, отказавшиеся присоединиться к сирийской армии в ее карательной операции и создавшие батальон "Арабад бин Сарай" стоят вместе с демонстрантами в Хуле, недалеко от Хомса. (Reuters/handout)

23. Сирийские демонстранты жгут покрышки и размахивают флагами в пригороде Дамаска, 4 февраля. Силы Аль-Асада открыли огонь по скорбящим на похоронах. Было убито 12 и ранено 30 мирных жителей. (AFP/Getty Images)

24. Протестующие в Идлибе, 6 февраля. США закрыли посольство в Сирии, Великобритания отозвала посла из Дамаска – давление Запада на президента Башара Аль-Асада усиливается. Попытки ООН предотвратить кризис не увенчались успехом. (Associated Press)

Последнее время внимание российской общественности приковано к происходящему в Сирии. Ведущие новостные агентства России выпустили огромное количество репортажей о происходящем в этой стране. Сотни блогеров и интернет изданий написали сотни статей о Сирии, Асаде, ИГИЛ и пр. Однако большинство людей всё равно не понимает, ни причин войны в Сирии, ни настоящего положения на фронте, ни общей картины происходящего там. Как и любое общегражданское противостояние, война в Сирии берёт свои истоки задолго до "горячей" фазы конфликта. Сразу несколько неразрешимых противоречий наложились одно на другое и привели к нескончаемой кровавой бане и войне "всех против всех" в сирийских песках. Неразрешимости конфликтов способствовала необычайна жестокость сторон: это и отрезанные лица врагов у так называемой "умеренной оппозиции", и химические атаки правительственных войск против повстанцев, и отрезание голов на камеру "Исламским Государством". Так что же вынудило обычных людей идти на подобные зверства? Почему почтенные отцы семейств, которые до войны нянчились с многочисленными детишками, стали варить лица своих соседей в кострюлях и травить их химическим оружием? Что же стало с сирийцами.

(Сирия. как она есть.)

1. Межнациональные конфликты.

Главнейшей причиной "пожара" в Сирии (помимо американского влияния) стал межнациональный конфликт. В 60-х гг. больше половины рядового состава сирийской армии и почти весь офицерский корпус состояли из различных этноконфессиональных меньшинств. На Ближнем Востоке армия всегда определяет векторы политики. В результате поддержки сирийской армии в 1963 году к власти в стране приходит БААС — Партия арабского социалистического возрождения, которая поддерживала панарабизм и антисемизм. Затем в партии произошло множество межфракционных столкновения, в результате которых президентом Сирии становится Хафез Асад, отец нынешнего сирийского лидера - Башара Асада. Это положило начало 40-летнему правлению клана Ассадов и этноконфессионального меньшинства - алавитов.

Для справки: алавиты последователи эзотерического ответвления шиитского направления ислама. Закрытая община, которая не занимается проповедью своей религии в отличие от «классических» мусульман

(Семья Ассадов и алавиты.)

С правлением Ассадов, алавиты, составляющие 12% населения, быстро сформировали правящую элиту Сирии. Высшее армейское командование, парламент, круг приближённых Асада сплошь составляли алавиты. Понятное дело, что именно алавиты стали опорой режима Ассадов. Такое положение дел не нравилось оставшимся 88% населения, которое никак не было представлено во власти. Противостояние между народом и властью не раз выливалось в кровавые стычи, как, например, резня в Хааме. В 1982 году сирийские правительственные войска при поддержке военизированных формирований (алавитских отрядов самообороны) подвергли бомбардировке, а затем взяли штурмом г. Хама с целью подавить исламистское восстание под руководством организации «Братья-мусульмане». Этот штурм стал известен, благодаря огромным потерям среди мирного населения. События в Хааме на межнациональной почве стали кровавой увертюрой к сегодняшней гражданской войне.

Ещё одним воинствующим меньшинство в Сирии стали курды. Курды - это ираноязычный народ, представляющий собой совокупность многочисленных племенных групп. Курдам крайне не повезло жить на ближнем востоке, не имея национального государства. Курды рассеяны и разделены границами Турции, Ирана, Ирака и Сирии. Практически отовсюду они испытывают гонения, их притесняют, как со стороны титульных наций, так и со стороны местных правительств. Национально-освободительное движение курдов длилось всю историю существования Сирии. В 2006 году Запад решил сыграть на национально-патриотических чувствах курдов, чтобы расшатать Сирию. В этот год прошло создание Национальной ассамблеи Сирийского Курдистана в Европарламенте и в Сенате США. Дальше - больше. В ходе "Арабской весны" на севере Сирии (ареал расселения курдов) прошли демонстрации и акции протеста. С началом гражданской войны в Сирии курды подняли восстание! Был создан Курдский верховный комитет — временное правительство Сирийского Курдистана. Курды до сих пор держат оборону против ИГИЛ на севере Сирии.

(Ареал расселения курдов.)

2. Религиозная составляющая.

Основным яблоком раздора в Сирии, помимо национальности, стала религия. Примерно 86 % населения Сирии — мусульмане-сунниты, 10 % — христиане. Остальные 4% алавиты или мусульмане-шииты. Как я уже сказал правящие элиты, те самые заветные 5%, которые осуществляют распределение денежных потоков, проводят выгодную им внешнюю и внутреннюю политику, составляли 4% алавитов и шиитов и 1% суннитских олигархов. Власть Ассадов держалась на меньшинствах, в том числе и религиозных. Так Ассада поддерживает шиитский Иран, видящий в нём перспективного союзника. Также за Ассада насмерть стоят местные алавиты и шииты т.к. в случае падения режима Ассада 86% разгневанных суннитов не оставят от них и мокрого места. Правящее религиозное меньшинство Сирии больше всего боится мести суннитов и за 40 лет притеснений, и за отказ делиться властью, и за резню в Хаме. Поэтому положение Башара Асада, хотя он и ополчил на себя почти всю страну в пределах территорий, контролируемых правительственными войсками достаточно выгодно и устойчиво. Он окружил себя "правильными" людьми из национальных и религиозных меньшинств, которые видят в нём единственного защитника от суннитов. Если Ассад падёт, всем этим людям, их семьям, их детям, друзьям их друзей, придёт конец. Сирийская оппозиция и так не отличается особой гуманностью, а, добравшись до них, и вовсе может устроить настолько жестокую резню, что она затмит и штурм Хамы и химические атаки. Поэтому алавиты и шииты стоят за Ассада горой и именно из-за столь мощной поддержки и преданности режим Ассада ещё жив.

Чтож, если с Ассадом мы разобрались, рассмотрим другой лагерь гражданской войны в Сирии - оппозиционных суннитских повстанцев. Изначально протесты в Сирии начинались как акты гражданского неповиновения. 88% сирийского народа надоело, что ими правит двенадцати процентное меньшинство, так в Сирии нашла свой отголосок Арабская Весна. Революция в Сирии изначально началась как национально-освободительное движение, боровшееся не за демократию, а за национальную и религиозную справедливость. Понятное дело, что толчок протестам дал "Вашингтонский обком", но тем не менее, недовольство зрело давно и имело вполне реальную основу. Однако с разрастанием протеста гражданское противостояние приняло оттенки религиозной радикализации. Произошло это из-за того, что на помощь "суннитским братушкам" вмиг съехались исламские радикалы и террористы со всего мира. Что-то похожее мы видели в Чечне: начинал войну светский офицер Дудаев, а продолжили "понаехавшие эмиры" из Саудовской Аравии. Так борьба суннитов за суннитскую власть в Сирии превратилась в религиозную борьбу. Если гражданское противостояние ещё можно хотя бы теоретически уладить дипломатическим путём, то религиозные войны обычно заканчиваются полным истреблением какой-либо противоборствующей группы. В этом плане сирийская оппозиция больше похожа на ИГИЛ, чем на "борцов за демократию", каковыми их хотят представить американские СМИ.

Отдельно хочется поговорить о так называемом "Исламском Государстве". Эта сторона конфликта представляет наибольшую угрозу не только для Сирии, но и для всего человечества. Особые трудности у правительственных войск возникают именно из-за борьбы с ИГИЛ, т.к. квалифицированные армейские кадры редкоредко проигрывают при борьбе с оппозиционным повстанцами (тем более, что сирийская оппозиция далеко не монолитна). В то время как ИГИЛ - обученные, хорошо экипированные и мотивированные фанатики, и именно от них Ассад терпит тяжёлые поражения.

(Кара территорий контролируемая противоборствующими сторонами в Сирии. Зелёный - правительственные войска. Фиолетовый - оппозиция. Оранжевый- ИГИЛ. Красный - курды.)

3. Конфликт интересов

Ну и третьей немаловажной причиной гражданской войны в Сирии стал глобальный конфликт интересов ведущих мировых держав. Для Соединённных Штатов Ассад - "диктатор, попирающий права человека". Вооружённая оппозиция контролирует огромные территории и получает щедрое финансирование от США. Только ЦРУ тратит на эти цели $800 млн в год. В противовес США, растущая региональная держава на Ближнем Востоке - Иран, всеми силами поддерживает Ассада, поскольку образование еще одного суннитского государства прямо противоречит шиитским интересам в этом регионе. Иран предоставлял огромную помощь Ассаду. На стороне правительственных войск в Сирии сражаются элитные части иранского спецназа. Стоит заметить, что множество элитных иранских частей было перемолото в многочисленных городских боях. Чего только стоят городские бои в Алеппо, ставшие аналогом нашего Сталинграда. Несмотря на это, Иран не собирается сворачивать поддержку Ассада, а наоборот, наращивает военную группировку в Сирии. Обсуловленно это тем, что с падением Ассада, Ирану придётся забыть о внешнеполитических амбициях в этом регионе.

Резюмируя - так что же есть война в Сирии? Во-первых - это межнациональный конфликт, влезая в который на стороне Ассада, мы настроим против себя все оставшиеся 88% населения Сирии. Во-вторых, сирийская война со временем приобрела исключительно религиозный характер, где суннитское большинство при поддержке "неравнодушных мусульман со всего мира" сражается против алавитского и шиитского меньшинства. Таким образом, активно поддерживая Ассада, мы настроим против себя всех росийских мусульман, которые, видя как уничтожают их братьев-суннитов, могут попасть под влияния радикальных исламских экстремистов. Им даже разъяснять ничего не придётся, участие в войне на стороне шиитов итак укрепляет ненависть суннитов к российскому государству. В-третьих, война в Сирии - это столкновение интересов на Ближнем Востоке, выступив на стороне Ассада, мы откроем второй фронт против "западных партнёров". Мало того, что мы сражаемся с их марионетками на Украине, так ещё и бомбим их ставленников в Сирии!

Сразу хочу заметить, что Ассад - наш единственный союзник на Ближнем Востоке (Иран - не в счёт, он в первую очередь следует собственным интересам). Его, несомненно, необходимо спасать и от поддерживаемой США "оппозиции", и от разбушевавшихся исламистов из ИГИЛ. Однако, использовать там нашу авиацию и уж тем более посылать войска, ни в коем случае нельзя. Это может привести к очень трагическим последствиям. Нам следует ограничиться финансовой поддержкой и поставками военной техники. А умирают пусть там шииты, иранцы и алавиты, для которых эта война - вопрос выживания! Русскому солдату там делать нечего! Открывать второй фронт, не решив "украинский вопрос", - губительно для нашей страны! Сначала нам надо помочь самим себе, а потому уже спасать остальных!