Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

5 ноября, в России отмечают День военной разведки. Дата выбрана не случайно: именно с этого дня ведет свою историю Главное разведывательное управление (ГРУ) Генштаба Вооруженных Сил РФ. Но лишь в 2005 году праздник был учрежден приказом министра обороны.

Во времена Киевской Руси вести разведывательные дела считалось государственно важным. Тогда сбором данных занимались послы, гонцы, жители пограничных областей и воинские отряды. Да и княжеские дружины не обходились во время похода без дозорных. В 1654 году при царе Алексее Михайловиче был основан Приказ тайных дел. При Александре I в. 1810 году была создана экспедиция секретных дел, позже она была переименована в Особенную канцелярию при военном министерстве.

В истории России есть немало имен, благодаря которым становились возможными многие крупные сражения, революции, самые разные потрясения. Те успешные спецоперации, которые выполнялись одним человеком, в обычной жизни могли осуществиться лишь силами десятков людей. Имена многих героев разведывательных групп прогремели на весь мир, некоторые же до сих пор не рассекречены. В годы Великой Отечественной войны внешнюю разведку возглавлял генерал-лейтенант Павел Фитин.

«Снег»

Главная задача операции - предотвратить или хотя бы осложнить принятие правительством Японии решения о нападении на Советский Союз. И здесь свою роль должны были сыграть Соединенные Штаты. Один из участников этой операции - советский разведчик Виталий Павлов - позднее написал книгу «Операция «Снег». В подготовке этой операции также участвовал советский разведчик Исхак Ахмеров, который во второй половине 1930-х годов работал разведчиком-нелегалом в США, а в 1942–1945 годах там же возглавлял нелегальную резидентуру.

«Монастырь»

Эта операция продолжалась четыре года (с 1941 года по 1944 год) и стала одной из самых успешных за все время войны.
Советские спецслужбы проникли в агентурную сеть Германии Абвера, которая действовала на территории Советского Союза. Генерал-лейтенант Судоплатов и его помощники Ильин и Маклярский создали легенду о существовании в СССР организации, желавшей победы немцев. Решили использовать советского разведчика Александра Демьянова, который ранее имел контакты с немецкими агентами. Сдавшись фашистам за линией фронта, он сказал, что желает помочь немцам в победе и назвался членом организации «Престол». Демьянов прошел тщательную проверку и допросы от немцев, даже был имитирован расстрел.

«Цитадель»

Рудольф Ресслер по кличке Люци был одним из самых эффективных и результативных агентов. Он стал работать на советскую разведку в 1942 году. Люци узнавал и передавал важнейшие данные о вооружениях и маневрах фашистов. Собственно, и его информация внесла огромный вклад в победу Советской армии на Курской дуге. В части сражения наступательной операции «Цитадель» Ресслер передавал информацию и о немецкой технике. Именно он сообщил Москве характеристики танка «Пантера».

«Красная капелла»

В годы Второй мировой войны в Европе работала обширная антифашистская разведывательная сеть, которая позднее получила название «Красная капелла». В состав этой сети входили разведчики и участники Сопротивления из разных стран, в том числе и агенты Главного разведывательного управления. Советский разведчик Анатолий Гуревич был одной из ключевых фигур в операции. В свое время, еще в марте 1940 года, он доложил Москве о том, что Германия готовится к войне с СССР. А в 1941 году Гуревич заранее сообщил о планируемом наступлении немцев на Кавказ и Сталинград. Благодаря этой информации Советская армия смогла отразить большое количество ударов.

«Крона»

Ян Черняк также был весомым разведчиком для СССР. Он создал на территории Германии разведывательную сеть под кодовым названием «Крона» в начале 1940 года. Он смог завербовать более двух десятков агентов, которые добывали важнейшую информацию о разработках немецкого вооружения и стратегических планах Гитлера.

Примечательно, что в 1941 году Черняк добыл для советского командования копию плана «Барбаросса». Благодаря агентам Черняка, удалось создать радиолокационные станции, которые противодействовали налетам фашистских самолетов. Черняк со своими агентами доставал сведения о немецком вооружении, о разработках реактивного и химического оружия, о радиотехнических разработках. За один лишь 1944 год он передал более 12 000 листов с детальной технической информацией и более 60 образцов радиоаппаратуры. Накануне Курской битвы Черняк передал информацию о новейших на тот момент немецких танках «Тигр» и «Пантера». В отличие от «Красной капеллы», разоблаченной гитлеровской контрразведкой, агентурная сеть «Крона» смогла избежать этой участи. Отметим, что ни один из агентов Черняка не был разоблачен.

В современной России военные разведчики опираются на богатейший опыт своих предшественников. Немало знаний и навыков, конечно же, они приобретают в ходе собственного прохождения службы. По статистике Минобороны за мужество и героизм, проявленные при выполнении поставленных задач, более 700 военных разведчиков удостоены звания Героя Советского Союза и Героя Российской Федерации.

Довольно широко известны операции советской разведки, проведенные на Западе. О них писали и ветераны разведки, и иностранные историки, и журналисты, и перебежчики.

Между тем еще в ходе Гражданской войны, а также после ее окончания советская разведка провела немало интересных и важных по своему значению операций.

Расскажем об одной операции, проводившейся вскоре после Гражданской войны, когда обстановка на Дальнем Востоке была еще неустойчивой. В октябре 1922 года Красная Армия под командованием И.П. Уборевича освободила Спасск, Волочаевск и Хабаровск, а также Владивосток. Разрозненные остатки Белой армии отступили в Корею, Шанхай и Маньчжурию. Однако на территории Приморья и Дальнего Востока осела американская и японская агентура, продолжали активно действовать подпольные диверсионно-террористические формирования.

Больше года прошло со дня освобождения Дальнего Востока от интервентов, но обстановка в крае продолжала оставаться неспокойной. Активно действовали крупные, хорошо вооруженные отряды террористов, которые прятались в лесах и нападали на села, кооперативы, небольшие милицейские участки, транспорт, перевозивший деньги, почту и продовольствие, перерезали линии связи, взрывали мосты. В некоторых районах они чувствовали себя почти полновластными хозяевами. В этих выступлениях просматривались незримая руководящая рука и определенный «почерк». Однако от террористов, попадавших в плен, никак не удавалось добиться, кто их возглавлял. Лишь немногие из арестованных невнятно бормотали о каком-то «Таежном штабе». Но никто не знал, где этот штаб, кто им командует, как поддерживается связь между ним и подпольными формированиями.

Наконец захваченный в плен бывший белый офицер рассказал, что «Таежный штаб» действительно существует, хотя его точное расположение ему неизвестно. Удалось установить и одну важную деталь: штаб - не последняя инстанция. Все указания, деньги, оружие присылались из Харбина. Там и следовало искать руководящий центр подполья.

Харбин считался главным городом зоны КВЖД - Китайско-восточной железной дороги, находившейся под юрисдикцией России. Харбин называли столицей «Желтой России». Теперь здесь сосредоточились остатки колчаковской армии, войск атамана Семенова, барона Унгерна, Дитерихса, множество беженцев.

Эмиграция жила своей жизнью: богатые, успевшие вывезти свое добро или прихватить чужое, благоденствовали, бедные - бедствовали. Нищета, даже среди бывшего офицерства, была ужасающей. Не случайно харбинские тюрьмы заполнились русскими, а многие офицеры подались в наемники к китайским генералам, беспрерывно воевавшим между собой. В этой обстановке японцы искали среди русского офицерства людей, готовых служить им. В их числе оказались и профессиональные высокообразованные военные - генералы, полковники и боевая, готовая на любые рискованные действия, молодежь. Одни шли за деньги, других влекла идея «Белой России». Но о том, что все они работают на японцев, знала лишь небольшая группа людей, связанных с японской резидентурой, остальные считали, что служат монархическим силам.

В задачи создаваемых японцами формирований входили дестабилизация положения на Дальнем Востоке, его отрыв от России и, конечно же, сбор военной и политической информации.

Военный отдел Харбинского монархического центра возглавляли генерал Кузьмин и профессиональный контрразведчик, бывший представитель Императорской ставки в международном разведбюро в Париже, а затем начальник Особого отдела армии Верховного правителя России А.В. Колчака, полковник Жадвоин, «спонсором» которого являлся японский резидент Такаяма.

Только что созданная резидентура советской разведки в Харбине получила задание осуществить «агентурное проникновение» в этот отдел с целью получения секретной информации о его деятельности.

Вскоре разведчики убедились, что со стороны к Военному отделу не подступиться. Пришлось искать человека, уже работающего там. С большим трудом чекистам удалось приобрести надежного помощника - Сомова, однако он не имел доступа к оперативным планам отдела. Приобрести же агента в руководящем звене казалось делом неосуществимым, так как там все люди были проверенные, закаленные в боях с большевистской властью, Красной армией.

И все же поиски подходящей кандидатуры продолжались. От Сомова узнали, что есть в отделе некий подполковник Сергей Михайлович Филиппов. Во время Гражданской войны служил у Колчака, считался опытным, знающим офицером, пользовался авторитетом как военный специалист, был в курсе всех операций. И еще одна деталь, за которую так и хотелось ухватиться, - Филиппов отрицательно относился к зверствам таежных банд, иногда сдерживал их активность, за что кое-кто из офицеров считал его чуть ли не «пособником» красных. Решили глубже изучить его и привлечь к сотрудничеству. Методы вербовки в те годы были не очень хитроумными, но нередко давали нужный эффект. Прежде всего привлекали тех, кто подавал заявления о возвращении на родину и своим трудом хотел заработать это право. А так как времена были суровые, то иной раз приемы применялись, как говорят, «жесткие». Например, намекали, что в случае отказа от сотрудничества могут пострадать родные, живущие в России.

Нуждавшихся в деньгах и не собиравшихся возвращаться вербовали, как правило, «втемную» от имени американской или японской разведок. Метод этот был хорош тем, что информация от таких агентов всегда поступала правдивая: никто не решался обманывать японцев и американцев, знали, что те скоры на расправу.

Филиппов возвращаться на родину не собирался, жил скромно, нужды в деньгах не испытывал. Единственная зацепка - его «либерализм» - пока была слишком эфемерна. Но вскоре от Сомова узнали, что жена и дочь Филиппова живут во Владивостоке, и туда ушла депеша с просьбой разыскать их.

Тем временем и противник не дремал. Однажды взволнованный Сомов, придя на встречу, протянул оперработнику местную эмигрантскую газету. Ткнув пальцем в одну заметку, сказал:

Читайте!..

В заметке сообщалось о том, что беженец из Владивостока, бывший красноармеец Мухортов, рассказал о расправе над семьями офицеров. Перечислялись женщины и дети, которых чекисты казнили, отрубив им головы. Среди них были жена и дочь Филиппова.

Вы понимаете, в каком он сейчас состоянии? Он поклялся люто мстить советской власти.

Заметка сразу же вызвала у разведчиков сомнения. Во-первых, сам факт казни детей был сомнителен, а во-вторых, чекисты расстреливали своих противников, а не рубили им головы - это был чисто китайско-японский метод казни. Одному из работников резидентуры удалось разыскать Мухортова, познакомиться с ним. В умело построенной беседе (от имени шайки контрабандистов, якобы собиравшихся привлечь Филиппова к сотрудничеству) чекист выяснил, что Мухортов никакой не красноармеец, а беглый уголовник, и заметку подписал за деньги, полученные от человека, который по описанию был очень похож на полковника Жадвоина. Стало ясно, что, ценя Филиппова как специалиста и опасаясь за его лояльность, японцы и белая контрразведка решили удержать его таким способом.

Разведчик сумел было убедить Мухортова встретиться с Филипповым и рассказать о лживости заметки, как вдруг Мухортов выхватил пистолет и с криком: «Ах ты, гад, чекист! Я тебя видел в ЧК, когда на допрос водили!» - набросился на него. В завязавшейся схватке Мухортов был убит, резидентура потеряла важного свидетеля, К тому же из Владивостока поступила обескураживающая новость, что жена и дочь Филиппова «проживающими в городе не значатся».

Несколько дней спустя Сомов явился на встречу с двумя важными сообщениями. Во-первых, Филиппов поделился с ним тем, что, желая лично отомстить большевикам за гибель семьи, он сам идет в рейд через границу в составе отряда полковника Ширяева. Более того, Сомову удалось узнать время и место перехода отрядом границы. Кроме того, Филиппов в разговоре с Сомовым упомянул, что фамилия его жены вовсе не Филиппова, а Барятинская, из чего следовало, что предыдущие поиски шли в ложном направлении. В ту же ночь во Владивосток ушла срочная информация. Отряд Ширяева беспрепятственно пропустили через границу, «вели» несколько километров, а затем в короткой схватке полностью разгромили, Ширяев бежал. Филиппова удалось взять в плен.

Несколько дней местные чекисты, используя материалы, поступившие из резидентуры, упорно и настойчиво работали с ним, добиваясь добровольного перехода его на свою сторону, но безрезультатно. Во время одного из допросов он заявил:

Вы со мной ничего не сделаете. Самое страшное, что может испытать человек, я уже испытал - насильственную смерть самых близких мне людей.

Вы ошибаетесь, Сергей Михайлович, - поправил его оперработник, - мы не мстим невинным людям.

Но моя жена и дочь зверски убиты! - воскликнул Филиппов.

Вместо ответа чекист встал, подошел к двери и открыл ее:

Елена Петровна, Ирочка! Идите сюда!

Жена и дочь бросились на грудь ошеломленному Филиппову.

Когда ему стала известна подоплека затеянной японцами и белой контрразведкой против него провокации, он без колебаний дал согласие на сотрудничество с советской разведкой и поклялся честью офицера до конца служить ей. Воспользовавшись легендой об удачном побеге из окружения и обратном переходе границы, Филиппов вскоре вернулся в Харбин. Теперь у него была еще и слава «боевого партизана».

Вскоре, выполняя задание чекистов, С.М. Филиппов подготовил хорошо продуманную и обоснованную докладную записку на имя руководства Военного отдела. В ней, ссылаясь на многочисленные провалы и поражения белогвардейских отрядов, вызванные отсутствием своевременной информации, единого плана действий и должной координации работы, он предлагал создать информационный центр и выделить сравнительно небольшую сумму для его успешной работы. План одобрили и дали деньги.

Военный отдел выделил в распоряжение Филиппова несколько связных, которые систематически пробирались через границу, встречались с руководителями отрядов в Приморье, получали от них информацию и доставляли ее в Харбин. Филиппов ее обрабатывал и препровождал в штаб, но и резидентура во Владивостоке также стала получать и сообщать в Центр важные и своевременные данные о бандах, готовящихся к переброске, о времени и маршрутах, о лазутчиках и эмиссарах противника.

Через Филиппова стало также известно, что для координации повстанческой деятельности в «Таежный штаб» направляется жестокий и беспощадный поручик Ковалев. Это сообщение было одним из последних. В резидентуру поступили данные, что обеспокоенная многочисленными провалами контрразведка белых и японской миссии заподозрила Филиппова в предательстве. Кольцо вокруг него сжималось. Было решено вывести агента из Военного отдела и использовать ситуацию дли его проникновения в «Таежный штаб» с целью разгрома.

Операция прошла успешно. Удалось инсценировать похищение Филиппова и его «убийство чекистами». По «невинно убиенному рабу Божию Сергею» в штабе отслужили панихиду. Подозрения с него были сняты, и все операции, задуманные и спланированные с его участием, продолжались без каких-либо изменений.

Поручика Ковалева чекисты захватили после перехода границы, и по его удостоверению (на вымышленное лицо) в «Таежный штаб» направился Филиппов. Это было рискованно - весть о его «гибели» могли дойти до «таежников». Но игра стоила свеч.

В помощь Филиппову выделили группу пограничников и бывших партизан в составе двенадцати человек, комиссаром которой стал владивостокский чекист И.М. Афанасьев. Подготовку группы осуществлял будущий известный советский разведчик Д.Г. Федичкин. Этот человек заслуживает того, чтобы о нем сказать особо.

В его биографии - партизанская и подпольная работа в тылу у белых и японцев, разведывательная работа в предвоенные годы в Латвии и Польше, арест и заключение в польскую тюрьму. Затем, в годы Второй мировой войны, - работа на территории Болгарии, после войны - руководство резидентурой в Риме и долгие годы, посвященные воспитанию новых поколений разведчиков…

Но вернемся к событиям вокруг «Таежного штаба». Отряд Филиппова - Афанасьева успешно добрался до него. Вскоре разведчики были в курсе всех вопросов подготовки восстания. Под предлогом «сохранения сил» удалось уговорить руководство «штаба» сократить текущие операции, проще говоря - бандитские налеты. Однако это вызвало подозрение у некоторых руководителей. Существовало также опасение, что в «штабе» появится кто-либо из белогвардейцев, знавших о миссии Ковалева и об «убийстве» Филиппова. Расправа над агентом и его товарищами могла произойти в любой момент. Эти обстоятельства заставили ускорить ликвидацию «штаба». Операция, которую провели с этой целью Филиппов и Афанасьев, вряд ли имеет аналоги в истории разведки.

Филиппов, страстный фотограф-любитель, всегда носил с собой фотоаппарат. По его предложению руководители «Таежного штаба» расположились для группового фотографирования. Рядовые, в том числе члены его отряда, стояли в стороне; их очередь была следующей. Отряд Филиппова замер в ожидании условного сигнала командира. И вот вспыхнул магний. В тот же момент раздались выстрелы, и главари «штаба» были уничтожены. Остальные, растерявшись, сдались без сопротивления. Лишь одному бандиту удалось скрыться и добраться до Харбина, где он и доложил о происшедшем.

Оказавшись единственным «представителем» «Таежного штаба», Филиппов принял срочные меры для предотвращения восстания и для ликвидации оставшихся отрядов. Положение в Приморье стабилизировалось.

В 1925 году во Владивостоке состоялся судебный процесс по делу эмиссара Ковалева и выявленных с помощью группы Афанасьева - Филиппова руководителей белогвардейского подполья, которые должны были возглавить намечавшееся восстание. На нем была полностью разоблачена подрывная деятельность белогвардейских организаций и «центров» в Приморье.

Дорогие читатели!

Однажды легендарный руководитель советской военной разведки Ян Берзин сказал: «Мир завоевывают не только дипломаты и солдаты, но и разведчики».

Правда, у каждого из них свои методы и свой участок работы. Так сказать, своя борозда.

Когда один из героев этой книги, отправляясь в длительную командировку за рубеж, пожаловался начальнику Генерального штаба Вооруженных Сил СССР маршалу Захарову на трудности работы за границей, тот ответил: «Я никогда не думал, что это просто и легко. Но это ваша работа. Вы разведчик. Поэтому давайте поглубже в сейф противника – и материалы мне на стол».

Вот, собственно, и вся суть деятельности разведчика: поглубже забраться в сейф противника. А как ты это сделаешь, волнует только тебя, да разве что твоего непосредственного начальника. Важен в конечном итоге результат.

Но мы с вами, дорогой читатель, не маршал Захаров. Да, нам тоже интересен результат, но куда увлекательнее сам процесс проникновения во вражеский сейф. Как это делают настоящие мэтры разведки? Какие опасности поджидают их? Какие ловушки готовит им враг?

Об этом, собственно, и рассказывается в книге.

Повествование охватывает несколько десятилетий в истории нашей разведки. Я бы сказал, от войны до войны. От Великой Отечественной до афганской. От сотрудников Разведупра, которые работали за океаном в далекие сороковые-грозовые, до разведчиков 80-х годов. По сути, эта книга знакомит читателей с военными разведчиками нашей страны нескольких поколений. Приглашаю Вас к этому знакомству.

Командировка в «Страну королев»

Руководитель разведаппарата советской военной разведки в Лондоне генерал Лев Толоконников собрал своих сотрудников.

– Сегодня в газете «Правда» я прочитал передовую статью. Пишут о лучших людях, о маяках! – сказал резидент. – У нас, к сожалению, за последнее время похвалиться особо нечем. Если бы…

Генерал оборвал фразу на полуслове, выдержал паузу, внимательно разглядывая опущенные головы подчиненных.

– Если бы не Глухов. Вот он, наш маяк! Поднимись, Владимир Алексеевич, не стесняйся.

А Глухову и действительно было крайне неудобно. Ну, какой он маяк. Самый молодой сотрудник в резидентуре. Ему еще учиться и учиться, набираться опыта. Конечно, похвала самого резидента приятна и дорогого стоит, но как бы потом она не икнулась ему. Судя по притихшим коллегам, не все рады таким успехам.

Впрочем, он вскоре понял, что, по всей видимости, ошибся. После совещания сослуживцы подходили, жали руку, поздравляли. Да и было с чем. Толоконников не горазд на похвалу, и если уж отмечал кого, то за дело. А подполковник Владимир Глухов на днях принес резиденту фотопленки на 1200 кадров. Когда он радостный вывалил их на стол генералу, Лев Сергеевич даже не понял жест подчиненного.

– Что это, Глухов?

– А вы посмотрите…

Генерал развернул одну пленку, другую, третью… На них были сфотографированы документы и всюду гриф «Топ-сикрет», «Топ-сикрет».

– Может, ты мне объяснишь? – спросил резидент, не отрывая взгляда от фотопленки.

– Да, вот простите, товарищ генерал, без вашего разрешения провел две встречи с агентом «Грэем», получил документы, осуществил съемку.

Толоконников аккуратно отодвинул в сторону пленки и разочарованно покачал головой:

– Таа-ак, говоришь, сам принял решение, сам провел встречи, сам принял документы… Всыпать бы тебе по первое число, да…

Лев Сергеевич словно споткнулся.

А подполковника как за язык дернули:

– Да победителей не судят!.. – вырвалось у него.

В следующую секунду он пожалел, что брякнул не подумав. Теперь резидент точно «всыпет». Но генерал после просмотра пленок был настроен весьма благодушно.

– Ладно, победитель, садись и рассказывай все подробно.

А что рассказывать? Многое резиденту и так было известно. Подполковника Владимира Глухова после окончания Военно-дипломатической академии в 1959 году направили в Лондон под «крышу» советского торгпредства, на должность старшего инженера. Времени для постепенного вхождения, врастания в обстановку и вовсе не было. Как шутил потом Владимир Алексеевич: «Я еще только еду в Лондон, а мне уже передали агента «Грэя».

Агент был ценный, он трудился в Оксфорде в научно-исследовательском институте, занимался разработкой топлива для ракетных двигателей. Однако за несколько месяцев до приезда Глухова в Великобританию он потерял работу, его уволили из института.

Владимир Алексеевич провел с ним первую встречу:

«Грэй» старался держаться, но было видно, что он расстроен потерей работы, а значит, и оперативных возможностей. Однако агент с уверенностью сказал, что найдет новое место, не хуже прежнего. Глухов поговорил с ним, поддержал морально, дал небольшую сумму денег. Откровенно говоря, не очень верилось в заверения «Грэя». Оксфорд, он и есть Оксфорд, трудно найти равноценную замену.

Но на следующей встрече агент с радостью сообщил, что его приняли в один из филиалов нидерландской компании «Филипс». Занимаются они электроникой. После этого Глухов, как сотрудник советского торгпредства, наладил с «Грэем» вполне официальные контакты. А вскоре в торгпредстве раздался звонок, агент просил о встрече. Оказалось, что начальник отдела, в котором трудился «Грэй», уехал в командировку на три дня.

– И что? – спросил Владимир Алексеевич.

– А то, что я знаю, где он прячет ключ от сейфа, в котором хранятся очень ценные секретные материалы.

Глухов прикинул: это его первое дело. Идти докладывать резиденту? Как он воспримет? Согласится ли? А если даст добро, это же целая операция. Не упустит ли он дорогое время? И он решил рискнуть.

– Тогда давай завтра все сделаем, – сказал Глухов.

Агент согласился.

«Наметили место и время нашей встречи, – будет вспоминать потом Владимир Алексеевич. – Я выехал. Он принес мне объемную папку с секретными документами. Договорились, сейчас поеду все перефотографирую. Через два часа решили встретиться в другом месте.

При пересъемке документов получилось более 600 кадров. Вернул материалы, как и обещал, и договорились с ним о завтрашней встрече.

То же самое проделали назавтра. Теперь он вручил мне документы по танковым инфракрасным прицелам. А вечером я, как на крыльях, помчался к генералу Толоконникову.

Это было событие. Мы выполнили годовой план резидентуры, там оказалось 80 ценных документов!»

Однако, несмотря на такой несомненный успех, Глухов не собирался останавливаться на достигнутом. С помощью «Грэя» удалось познакомиться с его товарищем. Они работали в одной компании. Назовем его Лойдом. Так вот, в ходе разработки Лойда удалось выяснить, что он может добыть высокочастотные транзисторы. Владимир Алексеевич обратился к заместителю резидента, который трудился в посольстве под прикрытием должности советника по науке.

– Есть возможность добыть транзисторы 500 и 700 мегагерц.

– Бери не задумываясь, это ценные вещи. Сколько просит агент?

– За 500 мГц – пятьдесят фунтов, за 700 – сто фунтов.

– Нормальная цена, – подытожил заместитель резидента.

На том и порешили. Глухов получил транзисторы, и они были отправлены в Центр. Однако вскоре из Москвы пришла рассерженная шифрограмма: транзисторы, оказывается, бросовые, в Нью-Йорке их можно купить по цене 5 долларов за штуку. Центр требовал объяснений, за что Владимир Алексеевич уплатил 150 фунтов.

Глухов бросился к заместителю резидента, но тот сделал вид, что впервые слышит об этих злосчастных транзисторах. Пришлось весь удар принимать на себя.

И все-таки справедливость восторжествовала. Через полтора месяца Москва сообщила: начальник Главного управления объявил подполковнику Глухову две благодарности: одну за работу на авиационном салоне Фарнборо, а другую – за те самые «бросовые» транзисторы. Специалисты, наконец, разобрались, и образцы были признаны ценными. И вновь его хвалил и ставил в пример другим резидент.

Такой стремительный «взлет» молодого сотрудника, увы, нравился не всем. Уж очень бледно смотрелись некоторые сослуживцы Глухова на его фоне.

«Время идет, – вспоминал Владимир Алексеевич, – а многие позиции по перечню ВПК провисают, не выполняются. А тут еще этот маяк. И тогда некоторые коллеги решили от меня избавиться. Но как? Написать письмо в Центр: мол, Глухов обиды выражает против страны, против советской власти, агитирует, недоволен, что у него нет квартиры. Что тут скажешь? Квартиры у меня действительно не было. А что касается страны, так я за нее на фронте кровь проливал.

Только кто бы меня стал слушать, накатай они такое письмо. Спас меня старший товарищ, полковник Василий Егоров. Когда недовольные к нему обратились, он сказал: «Посмотрите, как он работает. Живет работой. Нельзя шельмовать человека. Если напишете грязное письмо, сами за него ответите».

Для меня это был хороший урок. Я понял, что в разведке не все прекрасные рыцари без страха и упрека…»

Что ж, случай неприятный, но он не остановил Владимира Алексеевича. Снижать темп в работе Глухов не собирался. Как говорят, собаки лают, а караван идет.

В перечне ВПК был один пункт, который не давал ему жить спокойно. Центр рекомендовал добыть разведчикам мощный электронный прибор, генерирующий микроволны – магнетрон. Он весьма эффективно использовался в системе противовоздушной обороны страны.

В 30-е годы советские ученые М. А. Бонч-Бруевич, И. Ф. Алексеев, Д. Е. Маляров весьма успешно работали над созданием многорезонаторного магнетрона. По признаниям зарубежных специалистов, к началу 1934 года СССР продвинулся в этих работах более, чем США и Великобритания.

Однако с тех пор прошло около 30 лет, и ученые других стран не сидели сложа руки, активно работали. Об их достижениях и хотели знать в Центре.

Глухов, поработав с агентами, готов был к добыванию прибора. Цену выставили в 1625 фунтов. По тем временам деньги большие. Зарплата у Глухова была 112 фунтов. И условие – деньги вперед. Владимир Алексеевич обо всем доложил генералу Толоконникову. Тот выслушал и твердо сказал: нет. Глухов пытался уговорить шефа. Но генерал не хотел рисковать. И тогда рискнул сам Владимир Алексеевич. Он выпросил эту сумму у торгпреда, естественно, придумав весьма убедительную легенду. Торгпред дал добро, Глухов получил в бухгалтерии деньги и вручил их агенту.

Прошел месяц, другой, третий…

«Я потерял сон, – признавался Владимир Алексеевич, – прихожу домой, ложусь в постель, а перед глазами эти 1625 фунтов. А дома у жены в семье осталось 40 фунтов. Если меня обманули, я и за три года не рассчитаюсь со своей зарплатой.

И вот однажды на встрече агент говорит: «Я получил магнетрон». У меня сердце едва не вылетело из груди: «Где он? Где?» – спрашиваю. «Я его забазировал в лесу по дороге к вам», – отвечает агент.

Договорились, что он заберет магнетрон из леса и приедет на встречу со мной на Оксфорд-стрит. Возвратившись в торгпредство, попросил коллегу Владимира Азарова, чтобы он помог мне, обеспечил выезд.

В условленном месте была сделана передача, и вот этот заветный дубовый ящичек в моих дрожащих от волнения руках. Азаров подвозит меня к посольству, я спускаюсь в резидентуру и ставлю перед шефом ящичек. «Что это?» – спрашивает он. «Магнетрон, Лев Сергеевич!» Генерал вскакивает, открывает крышку и сразу же требует шифроблокнот. Телеграмма уходит в Центр».

Через несколько часов Толоконников получает ответ: «Принять все меры безопасности и лично с магнетроном вылететь в Москву».

На следующий день генерал убыл в столицу. И Глухов вновь получил благодарность от начальника Главного разведывательного управления.

…В декабре 1962 года закончилась командировка подполковника Глухова в Лондон. Он возвратился на Родину. За успешную работу ему выделили отдельную, пусть и не большую, но двухкомнатную квартиру и наградили орденом Красной Звезды. Работать, разумеется, оставили в Центре, в Англо-американском управлении, в должности старшего офицера.

Здесь он трудился два года, до ноября 1964-го, когда его назначили генеральным представителем Аэрофлота в Голландии.

Провал

Тот апрельский день в Амстердаме выдался на редкость весенним. Для голландцев он был обычным, будничным днем, а вот для генерального представителя компании «Аэрофлот» в Нидерландах Владимира Глухова – праздничным. Шесть лет назад, 12 апреля, полетел в космос советский человек Юрий Гагарин, первый землянин.

В эту великую победу нашей науки и техники внес свой вклад и он, Владимир Алексеевич Глухов. Во всяком случае, так было сказано в Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении его орденом Красной Звезды по итогам первого полета человека в космос. Правда, на указе стоял гриф «секретно», и потому о нем не знали не только голландцы, но даже его коллеги, сотрудники представительства «Аэрофлота».

Так что праздник был, скорее, семейный. Вечером с женой они непременно бы его отметили, но пока на дворе стояло утро, солнечное, ясное, и Владимиру Глухову предстоял долгий, хлопотный рабочий день.

После завтрака Владимир Алексеевич уже собрался спуститься к машине и отправиться в представительство, да жена попросила зайти к молочнику. Лавка молочника находилась рядом с их домом, в пятнадцати шагах. Набросив на плечи плащ, Глухов вышел из дома.

Курсант Харьковского авиационно-технического училища Владимир Глухов (справа в первом ряду) с товарищами на отдыхе в парке им. М. Горького. 1947 год

На улице было тихо и дремотно. Генпредставитель вспомнил Москву. К этому часу столица уже гудит, как улей, бежит, спешит. А тут жизнь словно остановилась, замерла. Но это только кажется. Уж он-то знает старушку Европу. В Голландии скоро без малого три года. Неужто так быстро пролетело время? Эту прекрасную страну называют по-разному. А ему больше нравится, когда говорят, что Нидерланды – страна королев. История Нидерландов и России переплелась самым удивительным и тесным образом. Восшествию на престол нынешняя правящая королевская династия во многом обязана России. В 1813 году русские казаки и прусские солдаты вошли в Амстердам и освободили республику Объединенных Нидерландов от наполеоновских войск. Нидерланды стали королевством во главе с Вильгельмом I Оранским. В 1816 году русский и голландский царственные дома породнились: сын Вильгельма I женился на сестре императора Александра I Анне Павловне. А с 1890 года, когда на престол взошла королева Вильгельмина, Нидерландами правят женщины. И, кстати говоря, неплохо правят.

Все здесь делается, крутится-вертится, правда, без родного ухарства, без извечной русской «эй, ухнем», однако не хуже нашего. А признаться, зачастую и лучше. Размеренно, основательно, планово. Что поделаешь, такие уж, видимо, у нас разные характеры: русский никогда не станет голландцем, голландец – русским.

Владимир Алексеевич отмерил привычные пятнадцать шагов, потянул дверь магазина и вдруг почувствовал: холодок, предвестник тревоги, пробежал по спине между лопаток и утих где-то на затылке, в волосах.

Глухов знал этот холодок. Интуиция еще никогда не обманывала его. Он оглянулся уже на пороге. Нет, ничего необычного. Улица, залитая весенним солнцем, редкие прохожие, те же, что и каждый день, машины, припаркованные у обочины дороги. Разве что новый, незнакомый черный автомобиль с тонированными стеклами, замерший на полпути от дома до лавки молочника. Глухов заметил его еще из окна своей квартиры. Да мало ли кто приехал и оставил автомобиль?

Он вошел в лавку, поприветствовал молочника, у которого каждое утро покупал творог и молоко, и только теперь понял причину своей тревоги. С другой стороны магазинчика, на улице, у витрины увидел высокого, крепкого, но очень напряженного мужчину, который всем своим видом старался казаться случайным прохожим, якобы поджидавшим своего опаздывающего товарища.

«Это слежка…» – мелькнула мысль. – Он не мог ошибиться. Глухов купил молоко, яйца и вышел из магазина. Но не успел сделать нескольких шагов, как услышал за спиной быстрые шаги, сопение и кто-то крепко обхватил его сзади за руки и туловище.

Первая попытка освободиться не дала результатов. Молоко, яйца упали на тротуар, он почувствовал, как ему сгибают голову вниз.

«Ах, мать твою, – в душе взорвалось возмущение, и в следующую секунду он осознал: его грубо вяжут. Без предъявления обвинений, не представившись, не предъявив документов. – Да вы бандиты! А с бандитами говорят по-другому».

Первый ответный удар он нанес каблуком ботинка тому, кто обхватил его за туловище и руки. Хороший получился удар. «Смачный», – как сказали бы на Украине, где он учился в Военном авиационном техническом училище. Башмак был новый, качественный, голландский, каблук крепкий, острый, как нож. Он вошел в плоть ноги нападавшего, разрубив ее до кости. Словом, приложился от души. Голландец взвыл, как дикий зверь, и отпустил захват.

Однако освободиться генеральному представителю не дали, навалился один, другой, третий. Потом оказалось, в его аресте участвовали одиннадцать голландских контрразведчиков.

Глухов ударом в челюсть свалил одного. Хрустнула коленная чашечка у другого, и тот, с перекошенной от боли физиономией, отполз на обочину дороги. Но Владимира Алексеевича уже мутузили со всех сторон. Разорван плащ, и он валялся на асфальте, брызнули дождем оторванные пуговицы с пиджака, последней сорвали рубашку.

Владимир Алексеевич остался по пояс голый. Напавшие заломили правую руку и пытались надеть наручник, второй – на запястье контрразведчика. Только вот хиловат оказался голландский «контрик» супротив Глухова. Раскрутил он «контрика» вокруг себя, да так – что тот едва удержался на ногах. Однако силы были неравные. Они все-таки теснили Владимира Алексеевича к машине.

В это время испуганная жена молочника бросилась в дом Глуховых сообщить, что какие-то неизвестные люди напали на хозяина.

Мария Михайловна, не задумываясь, выскочила защищать мужа. Она прыгнула на спину одному из «контриков» так, что у того пиджак слетел через голову. Ее тут же схватили несколько человек, один стал душить за горло, прижал лицом к капоту машины.

С тех пор прошло много лет, но этот момент Владимир Алексеевич не мог вспоминать без слез. Однажды в разговоре он скажет мне: «Стоит эта картина до сих пор перед глазами. Мне очень жалко стало ее тогда. Как бесчеловечно повели они себя с женщиной».

Злость подкатила к горлу. Сколько хватило сил, Глухов отбивался от наседающих «контриков», однако его затолкнули в машину. Автомобиль рванул с места. Последнее, что увидел Владимир Алексеевич, – жену, неподвижно лежавшую на тротуаре.

Контрразведчики держали его за руки, за горло, были свободны только ноги. В молодости Глухов много и успешно занимался лыжным спортом, ноги у него тренированные, сильные. Приходили мысли одним ударом ног выбить руль из рук водителя. Но это была бы явная смерть. Скорость, с которой летел автомобиль, – 140 км/час, да еще голландская дорога, по которой ехали, шла по возвышенности. С обеих сторон овраги метров в восемь-десять.

Решил пока не делать этого. Опять же, в горячке драки времени подумать не было, но теперь, слегка отдышавшись, задался вопросами: «Где прокололся? Что они имеют на меня?»

Ответ, как говорится, отрицательный. Но тогда жгло другое, которое вовсе нечем крыть! «Просто так не арестовывают. Да еще нагло, по-хамски, бандитскими методами. Нет, чтобы вести себя так, голландским «контрикам» нужны основания. Но какие у них основания? Значит, что-то есть. Но что, что?..»

В этот момент он мог успокоить себя только одним: «Потерпи еще немного, Володя. Основания, надо думать, тебе скоро предъявят».

Голландия – страна маленькая: минут сорок в дороге, и перед ними распахнулись ворота тюрьмы. «Контрики» вытащили Глухова из машины. Судя по всему, там, на улице, они явно были не готовы к такому яростному его сопротивлению. Первым делом стали осматривать свои раны. А посмотреть было на что – разрубленные голени, лиловые в подтеках колени, синяки под глазами, порванная одежда.

Пожалев себя, контрразведчики принялись за арестованного. Его подвесили за руки на высокую скобу в стене, почитай, на средневековую дыбу, раздели, сняли брюки. Откровенно говоря, Глухов подумал тогда: «Сейчас вломят за все синяки и раны».

Однако, тщательно обыскав, бить не стали. И только теперь предъявили ордер на задержание, в котором указывалось, что он, Глухов Владимир Алексеевич, обвиняется в шпионаже против Голландии.

Потом сняли с дыбы и отвели в камеру-одиночку.

За спиной захлопнулась дверь, и Глухов вдруг почувствовал, как страшно устал за это утро. На грудь давила непомерная тяжесть, мешала дышать, он прислонился к стене, медленно осел на пол. Мысли путались, пытался остановить дрожь в теле, не получалось.

«Шпионаж…» – стучали в висках слова переводчика, зачитывающего текст ордера. «Государственный преступник…» Надо было успокоиться, взять себя в руки. Но не хватало сил подняться с пола.

Провал. Ясно было, что это провал. Но где он ошибся, где прокололся? Почему не почувствовал слежки? Время от времени наружка, конечно, повисала на хвосте. Но все как обычно, в пределах нормы. Ни ажиотажа, ни усиления интереса к себе не заметил.

В том-то и дело, что не заметил. Но это совсем не значит, что ее не было.

Он устало прикрыл ладонью глаза. Свет в камере был такой яркий, что пробивался сквозь ладонь, проникая под закрытые веки, словно пытался выжечь яблоки глаз.

«Что ж, неплохой метод психологического давления. Держись, Володя, – усмехнулся он про себя, – сколько подобных сюрпризов тебе еще уготовано».

Операции военной разведки

О проводимых «Аманом» операциях в сфере агентурной разведки почти ничего неизвестно. Одна из причин – данное ведомство не нуждается в дополнительной рекламе. Другая причина – «Аман» часто проводит совместные операции с армейским спецназом, и связаны они с «точечными ликвидациями» и с другими специфичными и кровавыми мероприятиями в соседних с Израилем странах и на контролируемых им территориях. Понятно, что Тель-Авиву приходится часто скрывать даже сам факт проведения такой акции, не говоря уже о подробностях. Поэтому в данной главе мы расскажем всего лишь о двух эпизодах, где непосредственное участие принимали сотрудники «Амана».

Еврей в роли офицера абвера

Отдельные сюжеты жизни этого человека похожи на сцены из пьесы, написанной для постановки в театре абсурда. Он родился в 1926 году в Вене, а звали его Авраам – Адольф Зайденберг. В 1938 году отец отправил его Палестину, где он стал воспитанником молодежного интерната в Бен-Шемен, где сменил имя и фамилию на Аври Эльад. В 1943 году вступил в ряды «Пальмаха», откуда был направлен в организованный британцами учебно-тренировочный центр, где готовили разведчиков-диверсантов для заброски в тыл противника. Об этом мы рассказали раньше, в главе, посвященной Второй мировой войне. Правда, группа, в которую был зачислен Аври Эльад, была особенной. Она была укомплектована внешне похожими на чистокровных арийцев евреями, которые до момента эмиграции в Палестину жили на территории Австрии и Германии. Предполагалось их использовать на территории Третьего рейха в качестве… военнослужащих вермахта. В этом был свой трезвый расчет. В прифронтовой зоне и в глубоком тылу человек призывного возраста, свободно разгуливающий в гражданской одежде, быстрее привлечет внимание контрразведки и местных жителей, чем одетый в военную форму неизвестный. Бойцы советских разведывательно-диверсионных групп, действовавших на территории Пруссии в конце войны, позже сообщали, что им крайне сложно было перемещаться по населенным пунктам. Любой немец, встретив незнакомца, сообщал куда следует о подозрительном человеке, одетом в гражданскую одежду.

Поэтому Аври Эльад вместе с товарищами изучал не только традиционные для разведчиков-диверсантов дисциплины, но и осваивал сленг военнослужащих вермахта, учился правильно носить военную форму и т. п. По неизвестной причине британцы в последний момент отказались от этой идеи. Вместо немецкого тыла в Германии он попал на фронт в Италию, где воевал до конца войны.

В 1947 году был капитаном в 6-й бригаде «Пальмаха». Во время Войны за Независимость был разжалован в рядовые за мародерство. По одним данным, присвоил понравившийся ему шкаф в доме араба, по другим – холодильник. После окончания войны был изгнан из армии и сидел без денег и работы. Именно тогда его встретил командир 131-го отряда «Амана» Мордехай Бен-Цур, который искал людей, готовых и способных создавать разведывательно-диверсионные резидентуры на территории арабских государств, в частности Египта, и предложил поступить на службу в военную разведку.

Аври Эльад для этой роли подходил по четырем причинам:

во-первых, он великолепно владел немецким языком и мог, при необходимости, выдавать себя за ветерана вермахта;

во-вторых, у него была типичная арийская внешность;

в-третьих, он родился и вырос в Вене и мог выдавать себя за немца;

в-четвертых, он был авантюристом и находился в безвыходном положении.

Аври Эльад согласился на предложение стать разведчиком-нелегалом и на несколько лет поселиться в Египте. После этого в течение нескольких месяцев он проходил спецподготовку.

Мордехай Бен-Цур творчески подошел к выбору легенды для Аври Эльада. Командир 131-го отряда решил «превратить» его в… майора абвера (военная разведка и контрразведка Третьего рейха) Пауля Франка. Последний в 1943 году был десантирован на территорию Палестины и погиб во время выполнения задания. Израильская разведка знала не только сам факт смерти немецкого шпиона, но и его биографию. Поэтому Аври Эльад посетил деревню, где родился и вырос этот человек. Выдав себя за его дальнего родственника, «Пауль Франк» узнал многие подробности из его жизни. Затем он несколько месяцев провел в Бонне, общаясь с отставными офицерами вермахта, и не избегал контактов с посещающими страну израильтянами. Странное поведение «ветерана абвера» насторожило руководство «Амана», но несмотря на это было принято решение продолжить операцию с участием «Роберта» (его оперативный псевдоним). В декабре 1953 года, в качестве оптового торговца «отставной майор Пауль Франк» прибыл в Александрию.

В течение года он действовал как обычный разведчик – собирал интересующую Тель-Авив информацию. В кругу его близких знакомых оказывается откровенно ностальгирующий по Гитлеру посол Германии в Египте, а также Оттоман Нур – один из самых высокопоставленных сотрудников египетской разведки.

Аври Эльад доложил в «Аман» о своем сближении с Нуром и предложил дать ему себя завербовать. Его начальству, однако, не пришлось по душе данное предложение, и Эльаду категорически запретили становиться «двойным агентом». Как он сам утверждает в своих мемуарах, этот приказ был беспрекословно выполнен.

Одновременно он продолжал демонстрировать низкий уровень профессиональной подготовки. Вопреки элементарным требованиям конспирации, он регулярно встречался со всеми членами двух резидентур (в Каире и Александрии) и даже часто приходил к ним в гости домой.

В мае 1954 года Аври Эльаду приказали организовать серию терактов на британских и американских объектах (операция «Сусана»), для чего ему передали на связь две разведывательно-диверсионные резидентуры, которые создал Авраам Дар . О драматических событиях лета 1954 года подробно рассказано в главе, посвященной «Аману», поэтому сейчас коснемся дальнейшей судьбы самого Аври Эльада. После того как египетская контрразведка ликвидировала три резидентуры (в Каире, Александрии, а также Макса Беннета ), сам Пауль Франк еще в течение двух недель жил в Египте, а затем без проблем уехал из страны. Этот факт в его биографии для многих в Израиле стал свидетельством его сотрудничества с египетской контрразведкой. Ведь он единственный уцелел во время разгрома трех резидентур израильской разведки. При этом мало кто обращает внимание на то обстоятельство, что Макс Беннет работал на «МОССАД», а Аври Эльад – на «Аман», а это две разные организации. Поэтому Пауль Франк не мог знать ничего о резидентуре своего коллеги Макса Беннета. Зато Элиа Коэн (о нем подробно рассказано в главе, посвященной операциям политической разведки), который был радистом у Макса Беннета, еще учась в школе, дружил с руководителем одной из двух разведывательно-диверсионных резидентур Самуэлем Аззара. При этом, как отмечают многие историки, члены разведывательно-диверсионных резидентур не соблюдали простейших требований конспирации. Более того, членов группы не обучили, как вести себя и что говорить на допросах, а также не разработали варианты их бегства из страны в случае угрозы разоблачения. Так что возможно, что Пауль Франк избежал разоблачения именно благодаря своей легенде (ветерана вермахта), а также богатому жизненному опыту.

После отъезда из Египта Пауль Франк успешно поработал несколько месяцев в Австрии и ФРГ. Там он по приказу руководства «Амана» создал новую торговую фирму, которая набирала в Германии сотрудников для работы в Египте. На самом деле эти сотрудники, сами того не подозревая, должны были поставлять развединформацию израильской разведке. Одновременно Эльад продолжал поддерживать и развивать наработанные еще в Египте связи. И узнав, что военным атташе Египта в Германии назначен все тот же полковник Оттоман Нур, он поспешил засвидетельствовать ему свое почтение.

Может быть, Пауль Франк еще несколько лет продолжал бы свою деятельность в Европе, если бы не случайное происшествие. Агент «МОССАДа» Давид Кимхи, который работал на территории ФРГ, должен был входить в доверие к подходящим для вербовки немцам, затем представляться им резидентом американской или английской разведки и в этом качестве склонять их к работе в арабских странах. Будучи в Дюссельдорфе, Кимхи попытался завербовать бывшего офицера вермахта, а теперь владельца небольшой авторемонтной мастерской Роберта Янсена.

Каково же было его удивление, когда в ответ на его «признание», что он является английским разведчиком, сильно подвыпивший Янсен вдруг заявил:

– ?Да брось ты! Скажи лучше сразу, что тебя послал полковник Нур передать что-то для Пауля Франка!

Эти слова повергли Кимхи в совершенное смятение, так что ему пришлось приложить усилие, чтобы успокоиться и продолжить разговор. По словам Янсена выходило, что он уже давно был связным между Эльадом и Нуром. Об этом он поспешил сообщить директору «МОССАДа» Исерю Харэлью, а последний, соответственно, сделал все, чтобы арестовать Пауля Франка как предателя.

И здесь есть один важный нюанс. Директор «МОССАДа» в силу своего служебного положения не знал обо всех подробностях деятельности Пауля Франка. Возможно, что руководство «Амана» все же разрешило ему продолжать общаться с Нуром, но при этом не раскрывая своей принадлежности к израильской разведке. Более того, Пауль Франк, как бывший майор абвера, мог сам предложить Нуру свои услуги в качестве специалиста по тайным операциям. Говоря другими словами, выступить в роли «наемника» или «солдата удачи». И, возможно, в «Амане» знали об этой игре.

Данную версию частично подтверждают произошедшие затем события. Пробыв какое-то время в Европе, Пауль Франк вернулся в Израиль. До момента ареста 16 декабря 1957 года Аври Эльад спокойно передвигался по стране, не раз бывал в Генштабе и в офисе «Амана», не проявляя никаких признаков беспокойства. Более того, когда директор «МОССАДа» потребовал его арестовать и допросить, командование Армии обороны Израиля заявило, что выполнить эти процедуры имеет право только армейская прокуратура. Похоже, что руководство «Амана» считало выдвинутые против своего офицера обвинения в предательстве бездоказательными. Во время следствия вину Аври Эльада также доказать не удалось.

Как бы то ни было, на суде против Аври Эльада, начавшемся в июле 1959 года, доказать, что он и в самом деле является тем человеком, который провалил израильскую разведсеть в Египте, не удалось, как, впрочем, не удалось доказать и то, что он действительно когда-либо работал на египетскую разведку.

Суд над Эльадом проходил за закрытыми дверями в Црифине, и в итоге судья Биньямин Леви признал его виновным в нанесении ущерба безопасности Государству Израиль и приговорил к 12 годам лишения свободы. Эльад обжаловал этот приговор в Верховном суде, и тот уменьшил ему срок до 10 лет, которые он и отбыл в тюрьме от звонка до звонка.

И еще один интересный момент. Когда израильтянам удалось побеседовать с освобожденными членами двух разведывательно-диверсионных агентур, то последние утверждали, что Пауль Франк их не предавал.

Сам Эльад после отбытия срока наказания эмигрировал в США, где и умер в июне 1993 года .

Шпионские игры на улицах Москвы

В 1996 году атташе по вопросам разведки посольства Израиля в Москве Реувен Даниэль был объявлен персоной нон грата в связи с задержанием ФСБ РФ бывшего офицера ГРУ Александра Волкова, который собирался передать Даниэлю секретные космические снимки стран Ближнего и Среднего Востока . Поясним, что речь идет о деле трех высокопоставленных офицеров Центра космической разведки ГРУ, которые хотели продать «МОССАДу» около 200 секретных космических снимков. В марте 1998 года один из них, подполковник Владимир Ткаченко, был приговорен судом Московского военного округа к трем годам заключения. Ранее два года условно получил другой член группы – подполковник Геннадий Спорышев. А организатор торговли отставной полковник ГРУ Александр Волков, дома у которого контрразведчики изъяли 345 тыс. долларов США, проходил в рамках данного уголовного дела в качестве свидетеля. Почему так произошло?

С 1992 года Центр космической разведки ГРУ официально продавал несекретные снимки зарубежным странам. Торговлей с Израилем занимался Волков. В 1993 году он из армии уволился и стал одним из основателей и заместителем гендиректора коммерческой ассоциации «Совинформспутник», которая в конце девяностых годов была официальным и единственным посредником ГРУ в торговле космическими снимками.

В 1994 году уволился из Центра и старший помощник начальника отдела подполковник Спорышев. Он тоже подключился к коммерции и, как потом установило следствие, первым через Волкова продал Даниэлю несколько секретных слайдов с изображением территории Израиля. Год спустя Спорышев подключил к делу сотрудника ГРУ подполковника Ткаченко, имевшего доступ к фильмотеке Центра. В это время сделками гэрэушников с моссадовцем уже заинтересовались в ФСБ. В сентябре 1995 года чекисты стали прослушивать телефон Волкова. В итоге 13 декабря возле Белорусского вокзала контрразведчики задержали его при передаче Даниэлю десяти секретных снимков территории Сирии. Через два дня израильского разведчика выслали на родину.

Вскоре были задержаны Ткаченко и три офицера ГРУ, которые делали слайды. Против всех задержанных возбудили дело об измене Родине, но в конце концов Волкова и трех офицеров Центра отпустили. Они все клялись, что не знали о секретности снимков, а обратное доказать не удалось.

В общем, виноватым оказался один Ткаченко, которому в итоге инкриминировали разглашение государственной тайны. Вскоре в руки следствия попал и скрывавшийся Спорышев. Он сразу во всем признался, и его дело быстро оказалось в суде, который и назначил два года условного наказания .

Этот эпизод в биографии Реувена Даниэля стал причиной отказа властей Туркменистана утвердить весной 2010 года его кандидатуру на пост посла Израиля в этой стране. Именно тогда в СМИ опубликовали биографию этого человека.

Он родился в 1956 году в Вильнюсе, в 13 лет репатриировался с родителями в Израиль. В 1976 году был призван в ЦАХАЛ (Армия обороны Израиля), служил в элитных частях. После окончания срочной службы стал контрактником в особо секретном отделе войсковой разведки. В 1991 году в звании подполковника был переведен в «МОССАД». В конце 1992 года стал первым представителем этой организации в СНГ. Отвечал за координацию деятельности российских и израильских спецслужб по борьбе с терроризмом и наркомафией. После возвращения из России уволился из «МОССАДа» и занял должность начальника отдела в «Нативе». В 2000 году вышел в отставку . В середине 2009 года он занимал должность вице-президента Израильской портовой компании («Хеврат Немалей Исраэль») .

Успех в сражениях или в спасении жизни приходит к тому, кто тщательно планирует свои действия, предвидит ходы противника, имеет свежайшие разведданные и способен использовать все это с максимальной эффективностью. Но иногда и случай помогает выиграть казалось бы безнадежную битву. Хотя, это скорее исключение, только подтверждающее правило.

Операция советской военной разведки под Сталинградом

Войсковая разведка еще до начала немецкого наступления на Сталинград в июле 1942 г. раскрыла группировку войск противника первой линии с точностью до батальона, систему их обороны, установила состав и боевой порядок многих соединений перед фронтом наших войск. Разведчики получили ценные сведения о составе, вооружении, дислокации основных частей 4-й и 6-й немецких танковых армий, 3-й румынской и 8-й итальянской армий, о численности 4-го воздушного флота противника. Радиоразведкой была раскрыта переброска в район прорыва (44 км юго-восточнее Клетской) 24-й танковой дивизии, переброска с Северного Кавказа штурмовой эскадры и двух групп бомбардировочной эскадры «Эдельвейс», выявлен состав окруженной группировки противника. Воздушная разведка своевременно вскрыла переброску с Северного Кавказа двух танковых дивизий в район Котельниково. Полученные данные позволили советскому командованию принимать правильные решения, организовать в ноябре 1942 года контрнаступление и выиграть Сталинградскую битву, положив тем самым начало коренному перелому в ходе войны.

Ликвидация Кубе

Советские военные разведчики активно участвовали в диверсионных операциях на захваченных врагом территориях. Один из самых громких диверсионных актов, проведенных военными разведчиками-партизанами, - ликвидация в 1943 г. в Минске гауляйтера Белоруссии В. Кубе. Проведение этой операции было возложено на разведчика Н.П. Федорова. Непосредственные исполнители акции - Е.Г. Мазаник, работавшая прислугой в доме В. Кубе, и М.Б. Осипова, передавшая ей мину с химическим взрывателем. Мину положили под матрац кровати гауляйтера, и в 2 часа 20 минут 22 сентября 1943 г. В. Кубе был убит. За этот подвиг Е.Г. Мазаник и М.Б. Осиповой присвоили звание Героя Советского Союза, а Н.П. Федорова наградили орденом Ленина.

Операция «Монастырь»

Операция «Монастырь» была одной из самых успешных операций советских спецслужб во время Великой Отечественной войны. Эта операция продолжалась 4 года с 1941 по 1944 годы.

В самом начале Отечественной войны возникла необходимость проникнуть в агентурную сеть Абвера (органа военной разведки и контрразведки Германии), действовавшую на территории СССР. Генерал-лейтенант Судоплатов и его помощники Ильин и Маклярский решили создать легенду о существовании в СССР некоей организации, приветствующей победу немцев и желающей помочь им. Было решено использовать советского разведчика Александра Демьянова, уже имевшего контакты с немецкими агентами. Его переправили через линию фронта, где он, сдавшись фашистам, представился как представитель организации «Престол», якобы выступавшей за победу немцев. Немцы подвергли Демьянова тщательной проверке и допросам. Кроме того, был даже имитирован расстрел.

В итоге немецкая разведка поверила ему. Позже Демьянов был переброшен на контролируемую СССР территорию, где он якобы устроился офицером связи при начальнике генерального штаба маршале Шапошникове. Через этого агента НКВД снабжал немецкое командование дезинформацией. Дезинформация, которой снабжали немцев, часто возвращалась советским спецслужбам в качестве разведывательной информации уже из других источников, например, через английскую разведку. Самым ярким примером такой дезинформации стало сообщение о готовящемся наступлении советских войск в районе Ржева. Туда были переброшены войска под командованием Жукова. Немцы также бросили сюда большие силы. Интересно, что даже сам Жуков не знал о скрытой игре. Немцам удалось отбить атаку, но начавшееся 19 ноября 1942 года неожиданно для немцев стратегическое наступление под Сталинградом завершилось полной победой советских войск. 300-тысячная армия противника во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом была уничтожена или пленена.

Операция Энтеббе

Популярное название операции Шаровая молния 4 июля 1976 года - рейда особых подразделений Армии обороны Израиля для освобождения пассажиров самолёта компании «Эйр Франс», захваченного террористами из организаций НФОП и Революционные ячейки. Позднее операция получила неофициальное название «Йонатан» в честь погибшего командира группы Йони Нетаньяху.

27 июня 1976 года боевики пропалестинских организаций НФОП и Революционные ячейки захватили пассажирский самолет компании «Эйр Франс», следовавший рейсом Тель-Авив - Париж. По приказу террористов самолет совершил посадку в аэропорту Энтеббе близ столицы Уганды Кампалы. Пассажиров и команду самолёта удерживали в старом здании аэропорта. 29 июня террористы отделили 83 заложника с израильскими паспортами от других заложников и перевели их в отдельную комнату. Пассажиры с неизраильскими паспортами и не-еврейскими именами были освобождены (всего 47 человек). На следующий день угонщики позволили 101 неизраильскому заложнику улететь на прибывшем самолёте «Эйр-Франс». Экипаж самолёта остался с заложниками по собственной инициативе. Всего осталось 105 заложников - израильские граждане, евреи и экипаж в главе с его командиром М. Бако. Они находились под угрозой гибели.

Руководство ЦАХАЛа разработало и провело операцию по спасению заложников. Четыре самолёта с сотней коммандос пролетели 4 тыс. км до Уганды. Операция была разработана в течение недели, была проведена за полтора часа, в результате 102 заложника были освобождены и доставлены в Израиль. Пять коммандос были ранены, командир группы подполковник Йонатан Нетаньяху - убит. Трое заложников, все террористы и 24 угандийских солдата были убиты, 30 самолётов МиГ-17 и МиГ-21 угандийских ВВС были выведены из строя. 24 часа спустя угандийские офицеры убили заложницу, пребывавшую в близлежащем госпитале Кампалы.

Операция "Багратион"

70 лет назад в Белоруссии была проведена одна из крупнейших операций Красной Армии в Великой Отечественной войне – операция «Багратион». В ходе этой операции (23 июня – 29 августа 1944 года) вооруженные силы Германии потеряли убитыми и взятыми в плен 289 тысяч человек, ранеными 110 тысяч, советские войска отвоевали Белоруссию и значительную часть Литвы, вступили на территорию Польши. Эта операция считается самой успешной наступательной операцией 20 века.

Операция "Святой Назарий"

В оккупированной Франции во время Второй мировой войны док имени Луиса Лауберта в гавани Святой Назарий был единственным, позволявшим войскам гитлеровской Германии обойти линию сопротивления армии союзников, также в нем могли разместиться немецкие линкоры «Бисмарк» и «Тирпиц». В том случае, если бы в доке Луиса Лауберта находились бы эти громадные крейсеры, руководство немецкого флота могло бы перекрыть морские пути, благодаря которым из Америки на Британские острова поставлялось оружие и продовольствие, после чего Великобритания непременно бы капитулировала.

Британская армия, конечно же, намеревалась любым возможным способом предотвратить такую ситуацию. В марте 1942 году команда в числе 600 матросов и солдат, разместившись на 18 небольших лодках, а также на корабле времен Первой мировой войны, называвшемся «Кэмпбелтаун», отправилась к берегам Франции. Стоит отметить, что большинство этих лодок были деревянными и часто загорались во время боя.

Лодки и корабль с бомбой на борту подплыли к месту назначения. Матросы выпрыгнули за борт и вступили в неравный бой с немецко-фашистскими захватчиками.

Большинство небольших моторных лодок, на которых матросы должны были вернуться обратно, были уничтожены и командование распорядилось об отступлении к испанской границе, приказав оставшимся военнослужащим отстреливаться до тех пор, пока не закончится амуниция.

Немецкие солдаты по каким-то загадочным лишь им одним известным причинам не обратили внимания на то, что находилось на борту «Кэмпбелтауна» и не провели обезвреживание взрывного устройства. На следующий день бомба сдетонировала и вывела из строя док до конца войны.

Из 600 человек лишь только 228 вернулись в Англию: 168 погибли, 215 солдат и матросов попали в плен и в дальнейшем были отправлены в концентрационные лагеря. Однако число погибших с немецкой стороны составило 360 человек, что значительно больше, в сравнении со 169 британцами. На сегодняшний день эта операция считается «величайшим рейдом всех времен», 38 человек, участвовавших в нем, были приставлены к награде и пять из них получили Крест Виктории.

Брусиловский прорыв

К весне 1916 года ситуация на фронтах Великой войны стратегически складывалась в пользу стран Антанты. С огромным трудом союзникам удалось выдержать натиск противника в тяжелейших боях 1914 и 1915 годов, а в затяжной войне рано или поздно должно было сказаться превосходство стран Антанты в людских и сырьевых ресурсах. В марте 1916 года на конференции в Шантийи союзники приняли стратегическое решение об общем переходе в наступление. А поскольку на тот момент перевес союзников еще был минимальным, добиться успеха можно было лишь совместными и скоординированными действиями на Западном, Восточном и Южном направлениях, которые лишили бы немцев и австрийцев возможности перебрасывать силы. Об этом союзники и договорились.

Вопреки общепринятой тактике, генерал предложил отказаться от единого главного удара, а атаковать сразу по всему фронту. Каждая из четырех армий Юго-Западного фронта (7-я, 8-я, 9-я и 11-я) наносила удар самостоятельно, причем не один, а несколько. Таким образом, противник был сбит с толку и практически не имел возможности использовать резервы, а нашим войскам на основных направлениях удалось добиться двукратного превосходства, хотя, в целом, серьезного численного перевеса Брусилов не имел. Русские резервы использовались на тех участках, где наступление развивалось наиболее успешно и дополнительно увеличивали эффект от прорывов, коих всего оказалось тринадцать.

Идея оказалась блестящей, но важно, что и реализация ее была отменной. Отлично сработала разведка, четко функционировал штаб фронта под началом генерала В.Н. Клембовского. Великолепно проявила себя артиллерия, которой руководил генерал М.В. Ханжин. Каждая батарея имела четкую цель, благодаря чему уже в первые дни наступления удалось почти полностью подавить артиллерию противника. Важно и то, что русским войскам удалось сохранить относительную секретность, во всяком случае, австрийцы и немцы не ожидали наступления в тех местах, где оно в итоге состоялось.

Противник отступал по всему фронту, образовалось несколько котлов. Уже к 27 мая было взято в плен 1240 австрийских и немецких офицеров и свыше семидесяти тысяч нижних чинов, захвачено 94 орудия, 179 пулеметов, 53 бомбомета и миномета. На основном Луцком направлении восьмая армия генерала А.М. Каледина за несколько недель продвинулась на 65 километров вглубь фронта, а в конечном итоге русские войска ушли на 150 километров. Потери противника достигли полутора миллионов человек.